В то время я редко бывал в Каире, где-то один месяц из трех. Я работал в Отделе египтологии над своей книгой «Последние исследования Ливийской пустыни», и с каждым днем расстояние между мной и текстом уменьшалось, пустыня словно переместилась на его страницы, я даже чувствовал запах чернил, стекающих с вечного пера. И в тоже время я боролся с ее незримым присутствием. По правде говоря, когда я писал свою короткую, в семьдесят страниц книгу, я писал сжато и по существу, прилагая карты путешествий, я был уже одержим ею – представлял ее рот, нежную кожу под коленом, гладкую равнину спины. Я не мог убрать ее тело со страниц. Мне хотелось посвятить монографию ей, ее голосу, телу, я представлял как оно, медовое, поднимается с постели, словно терракотовая амфора, однако посвятил эту книгу королю. Понимая, что иначе такая одержимость станет предметом насмешек и будет снисходительно принята с вежливым и смущенным кивком головы.
Я вел себя с ней сухо и сдержано вдвойне. Это у меня в характере. Словно стесняешься собственной наготы. Европейцам это свойственно. И это было естественным для меня – перенести ее в мой текст о пустыне, а на людях закрыться от нее металлическим щитом.
Страстная поэма вместо женщины,
Которую любишь или готов полюбить,
Роман на бумаге вместо настоящего романа.
Которую любишь или готов полюбить,
Роман на бумаге вместо настоящего романа.
На лужайке Хассанейн Бея – величественного старика, который прославился в экспедиции 1923 года, – она подошла ко мне с правительственным секретарем Раунделлом, поздоровалась за руку, попросила его принести ей что-нибудь выпить, повернулась ко мне и сказала. «Я хочу, чтобы вы меня похитили». Я чувствовал себя так, словно она вложила мне в руку нож. Через месяц я стал ее любовником. В комнате над восточным базаром, к северу от улицы попугаев.
Я опустился на колени в коридоре с мозаичным полом, зарылся лицом в складки ее платья, соленый вкус ее пальцев у меня во рту. Мы стояли неподвижно, словно странная скульптурная группа, пока не принялись утолять свой голод. Ее пальцы выцарапывали песок из моих светлых волос.
Вокруг нас был Каир и пустыня.
(из романа М. Ондатже «Английский пациент»)
