Обычно дети очень любят кататься во дворах с горок, высотой около 2 м. А я летом 1974 г. предложил своему сыну Диме (тогда ему было 5 лет) и племяннику Вадиму (12 лет) аналогичным образом скатиться с горки высотой около 300 м!!! Представляете с каким восторгом дети восприняли эту идею, как загорелись их глаза!!!
Для этого нам надо было во время нашего ежегодного похода в горы пройти через перевал «Ак» (1 А категория сложности, высота 3500 м) в долину реки Узункол. Я знал, что спуск с этого перевала идеально подходит для намеченной цели. Склон совсем не крут (очень большую скорость не разовьешь) и заканчивается длинным горизонтальным участком. А толщина снежного покрова многократно превосходит высоту камней на склоне.
Для спуска с таких склонов на «пятой точке» на снег кладется пленка, потом достаточно толстая прокладка (на случай, если встретится камешек), а сверху садишься сам.
Когда мы подошли к перевалу, нас догнал старый альпинист-одиночка, на вид около 65 лет. Выяснилось, что мы идем одним маршрутом, и он решил нам помочь, т.е. сопровождать нас при переходе через перевал. Нашу идею спуска он отверг категорически, только рубить ступени и спускаться очень осторожно, лучше связавшись веревкой. Мои попытки доказать, что спуск абсолютно безопасен, им никак не воспринимались . Дети приуныли.
Еще альпинист рассказал детям много разных историй, в том числе, что происходит с рюкзаками, которые туристы спускают по снежным склонам с перевалов для облегчения своего спуска. Как рюкзак сначала медленно катится, телеп-телеп-телеп, затем ускоряется, рвется, и как из него начинают в разные стороны разлетаться вещи.
Пройдя перевал, начали спуск (от веревки отказались из-за достаточной пологости спуска). Первым шел альпинист, затем моя жена, Вадим и, последним, я с Димой. Вдруг жена поскользнулась, сбила с ног альпиниста, причем так, что он не смог воспользоваться ледорубом для торможения, и вместе с ним проехала до конца спуска, оставляя в снегу траншею, примерно 30 см глубиной.
Альпинист стал кричать, давая указания Вадиму спускаться осторожно. Но Вадим не смог вытерпеть такой несправедливости (он съехал, а мне нельзя!), поэтому плюхнулся в траншею и скатился вниз следом. Красота! Какая скорость! И снежные брызги на два метра вверх и в стороны, как бывает, когда катаешься на водных лыжах!
Альпинист, сняв свой рюкзак и положив его в траншею, кричит снизу, а у Димы на глазах навернулись слезы, смотрит на меня умоляюще. Я сел на снег, посадил на колени Диму, и мы поехали. Траншея уже была укатана, мой вес больше, чем у Вадима, поэтому я набрал более высокую скорость. Альпинист кричит: «Тормози, тормози!», я пытаюсь притормозить, как могу, но все равно врезаюсь ногами в его рюкзак. Рюкзак начинает медленно катиться: телеп-телеп. И тут Дима подкладывает свой язык: «А когда из рюкзака начнут вещи вылетать?»
Альпинист в сердцах глянул сердито на нас, повернулся и молча пошел вниз, подобрав по пути свой рюкзак. Когда мы следом спустились до края снега, увидели, что он сидит на камне, поджидая нас. Убедившись, что с нами все в порядке, и поговорив (я попросил извинить нас), он отправился вниз в альплагерь.
А мы переоделись (на Диме оказались сухими только маленькие кусочки резинки на трусиках) и отдохнули. Спустившись чуть ниже, мы увидели, что вокруг очень красивое место, зеленая трава, море цветов, множество ручейков, вытекающих из ледников, и решили здесь заночевать. А ночью проснулись от какой-то тяжести. Я с трудом вылез из палатки. Оказывается, выпал снег, толщиной около 40 см, и палатка рухнула. А утром солнышко припекло так, что дети играли в снежки в одних трусиках.
Днем спустились к лесу. А там - море черники. Белых грибов – хоть косой коси. Решили остановиться. Дети начали «пастись», мы стали собирать грибы на ужин (лучше, чем сухари и консервы). Нас увидела толпа чумазых детей из соседнего коша (летнего жилища пастухов с загоном для скота). Они тоже принесли нам гору грибов в подолах платьев и рубашек. На вопрос: «Почему они не отнесли эти грибы мамам?» - один из них, лет четырех, выпятив оголившийся живот, гордо ответил: «Карачай грибы не ест!».
Наши дети после нескольких дней похода ничем не отличались от этих детей, были такими же чумазыми. Поэтому мы несколько раз, посмеиваясь, обозвали Диму: «Карачай». Мы приготовили прекрасный ужин: грибной суп, жареные грибы, черничный кисель. После ужина говорим Диме, перемазанному до ушей киселем: «Ты хоть пойди, морду вымой». А он в ответ, гордо выпятив живот, ответил: «Карачай морду не моет!»
